Продолжаем публиковать повесть Олега Виноградова «Остров», впервые напечатанную в нашем журнале, начиная с 53-54 номера. Рисунки Людмилы Дойченко (Киев, Украина) и Вероники Семеновой (Бруклин, Нью-Йорк).

I

– Ты что заснул? Ну проснись же!

Кто-то ласково потрепал его по плечу. Мама, подумал он, разлепил ресницы и тут же снова зажмурился от яркого света. Свет был такой ослепительный, что пробивался даже сквозь опущенные веки, и перед глазами плясали разноцветные пятна. Он помедлил несколько секунд, а затем осторожно приоткрыл глаза. Прямо перед собой он увидел песок. Пляж, вспомнил он, мы с мамой на море, и уже хотел вскочить на ноги, как вдруг что-то остановило его. Он настороженно втянул в себя воздух. Пахло морем, но песок, такого песка на пляжах не бывает. Там всегда окурки, пивные пробки, да мало ли ещё что, а здесь ничего, песок такой чистый, такой нетронутый, что на нём нет даже следов от ног. И тишина, странно, почему так тихо. Вдруг кто-то лизнул его за пятку. От неожиданности он вздрогнул и поджал ноги, а затем приподнялся и сел на тёплый песок. И тут же чуть не рассмеялся: это оказался вовсе не зверь, а набежавшая на берег волна, он лежал почти у самой кромки прибоя.

Море вспыхивало под солнцем тысячами бликов. Он прикрыл глаза ладонью и стал осматриваться из-под руки. Неожиданно у него перехватило дыхание. Это было не море, оно никогда не бывает таким пустым. Море – это когда кругом люди, лодки, катамараны, море он знал и любил, а здесь на всём пространстве от берега до самого горизонта ни одного человека, ни одного паруса. Океан, прошептал он и почувствовал, как в животе у него что-то сжалось от страха. Океан – это только вода и небо, вода, берег – и ты. Такой смешной и маленький перед этой водой до самого горизонта. Козявка на краю лужи. Его вдруг охватило такое отчаянье, что он понял: ещё минута, и он разревётся, как потерявший в магазине маму ребёнок. Тем более, что здесь всё равно никого нет. И всё же в последний момент гордость не позволила ему заплакать. Тоже мне Робинзон Крузо! – он сердито тряхнул головой. Попал на остров, так не кричи, а займись делом.

Он и сам не знал, откуда он взял, что это остров, но ни на секунду не сомневался, что это так. Он встал и ещё раз, словно не доверяя самому себе, внимательно посмотрел на лежащий у его ног океан. Но тот оставался всё таким же спокойным и равнодушным, каким был, наверно, тысячу лет назад до того, как он здесь оказался, и каким останется, похоже, ещё через тысячу лет после того, как его не станет. Он почувствовал, как его снова  накрывает тяжёлая волна отчаяния, и торопливо, судорожно, пока она ещё нe утащила его на дно, попытался зацепиться за что-нибудь знакомое, что-то, что позволило бы ему хоть на минуту отвлечься от своих страхов.

– Остров, – подумал, – остров… это же здорово! Я построю себе хижину, заведу попугая и … что там ещё… Ах да, буду отмечать на столбе, сколько дней я здесь пробыл, а потом меня найдут, ну ясно же, найдут, так ведь всегда бывает.

Он представил себе, как через тридцать лет к берегу подплывёт корабль, и он поднимется на палубу, загорелый и исхудавший, с огромной всклокоченной бородой, и вздрогнул от ужаса. Нет, его, конечно же, найдут гораздо раньше, только надо разжечь костёр на холме, и тогда его непременно заметят. Ну да, костёр, именно этим он сейчас и займётся, только сначала надо всё-таки посмотреть, куда же он попал.

Он решительно отвернулся от моря, чтобы осмотреть свои новые владения, и чуть не вскрикнул от неожиданности. Прямо перед ним стоял мальчик приблизительного одного с ним возраста и улыбался ему так, словно они расстались только вчера.

– Туземец, – пронеслось у него в голове, – хотя нет, туземцы же в плавках не ходят и вообще у них перья, татуировка, кольцо в носу. А вдруг это вовсе и не остров или, если и остров, то обитаемый, и здесь живут люди и есть телефон. И он ещё раз внимательно посмотрел на стоявшего перед ним мальчика. Чёрт, – испугался он, – а как же я с ним буду разговаривать, я ведь даже не знаю, на каком языке он говорит. И он попытался мысленно сложить в голове какую-нибудь фразу по-английски. Ну, что-то вроде: Would you be so kind to tell me the name of your country? И он ещё раз мысленно повторил её. Звучало вроде бы неплохо, немного по-идиотски, конечно, но что поделаешь. Но ему так и не пришлось проверить на практике свой английский, мальчик опередил его.

– Ну что, проснулся? – спросил туземец, – тогда побежали.