Для чего нужна Олимпиада по русскому языку? Для того же, для чего устраивали свои Олимпийские игры и греки — показать всем свою силу, ловкость и храбрость и посмотреть на своих соперников. А для чего же еще было собираться на Олимпийские игры атлетам со всей Греции (а теперь и со всего мира)? Что у них в Спарте или Афинах не было где побегать или попрыгать? Да затем и прибывали они в Олимпию, чтобы себя показать и на других посмотреть. Это был праздник состязательности, где побеждал сильнейший, и имя его провозглашали глашатаи при всем народе.
И, хотя с нашей стороны было бы смешно сравнивать наши соревнования с Олимпийскими играми, мы постарались сохранить главные их принципы – дух соревнования, возможность посмотреть на своих соперников и сравнить себя с ними. А в наших условиях это особенно важно. Ведь не секрет, что большинство русскоязычных детей, живущих за пределами России, стремительно утрачивают русский язык, а русские школы, кружки и театральные студии зачастую остаются его последними бастионами, разбросанными по всему миру и лишенными связи друг с другом. Но ведь детям, занятым общим интересным делом, необходимо общаться друг с другом, тем более, если речь идет о языке. Вот для этого и существует эта Олимпиада, и мы ждем на нее наших атлетов со всей ойкумены, где еще звучат «опознанные с полуоборота созвучия родного языка». К сожалению, из-за пандемии ковида в этом году дети смогут только показать себя, но не посмотреть на других, однако мы постараемся сделать так, чтобы они все-таки смогли познакомиться друг с другом.
Продолжаем публиковать повесть Олега Виноградова «Остров», впервые напечатанную в нашем журнале, начиная с 53-54 номера. Рисунки Людмилы Дойченко (Киев, Украина) и Вероники Семеновой (Бруклин, Нью-Йорк).
I
– Ты что заснул? Ну проснись же!
Кто-то ласково потрепал его по плечу. Мама, подумал он, разлепил ресницы и тут же снова зажмурился от яркого света. Свет был такой ослепительный, что пробивался даже сквозь опущенные веки, и перед глазами плясали разноцветные пятна. Он помедлил несколько секунд, а затем осторожно приоткрыл глаза. Прямо перед собой он увидел песок. Пляж, вспомнил он, мы с мамой на море, и уже хотел вскочить на ноги, как вдруг что-то остановило его. Он настороженно втянул в себя воздух. Пахло морем, но песок, такого песка на пляжах не бывает. Там всегда окурки, пивные пробки, да мало ли ещё что, а здесь ничего, песок такой чистый, такой нетронутый, что на нём нет даже следов от ног. И тишина, странно, почему так тихо. Вдруг кто-то лизнул его за пятку. От неожиданности он вздрогнул и поджал ноги, а затем приподнялся и сел на тёплый песок. И тут же чуть не рассмеялся: это оказался вовсе не зверь, а набежавшая на берег волна, он лежал почти у самой кромки прибоя.
Море вспыхивало под солнцем тысячами бликов. Он прикрыл глаза ладонью и стал осматриваться из-под руки. Неожиданно у него перехватило дыхание. Это было не море, оно никогда не бывает таким пустым. Море – это когда кругом люди, лодки, катамараны, море он знал и любил, а здесь на всём пространстве от берега до самого горизонта ни одного человека, ни одного паруса. Океан, прошептал он и почувствовал, как в животе у него что-то сжалось от страха. Океан – это только вода и небо, вода, берег – и ты. Такой смешной и маленький перед этой водой до самого горизонта. Козявка на краю лужи. Его вдруг охватило такое отчаянье, что он понял: ещё минута, и он разревётся, как потерявший в магазине маму ребёнок. Тем более, что здесь всё равно никого нет. И всё же в последний момент гордость не позволила ему заплакать. Тоже мне Робинзон Крузо! – он сердито тряхнул головой. Попал на остров, так не кричи, а займись делом.
Он и сам не знал, откуда он взял, что это остров, но ни на секунду не сомневался, что это так. Он встал и ещё раз, словно не доверяя самому себе, внимательно посмотрел на лежащий у его ног океан. Но тот оставался всё таким же спокойным и равнодушным, каким был, наверно, тысячу лет назад до того, как он здесь оказался, и каким останется, похоже, ещё через тысячу лет после того, как его не станет. Он почувствовал, как его снова накрывает тяжёлая волна отчаяния, и торопливо, судорожно, пока она ещё нe утащила его на дно, попытался зацепиться за что-нибудь знакомое, что-то, что позволило бы ему хоть на минуту отвлечься от своих страхов.
– Остров, – подумал, – остров… это же здорово! Я построю себе хижину, заведу попугая и … что там ещё… Ах да, буду отмечать на столбе, сколько дней я здесь пробыл, а потом меня найдут, ну ясно же, найдут, так ведь всегда бывает.
Он представил себе, как через тридцать лет к берегу подплывёт корабль, и он поднимется на палубу, загорелый и исхудавший, с огромной всклокоченной бородой, и вздрогнул от ужаса. Нет, его, конечно же, найдут гораздо раньше, только надо разжечь костёр на холме, и тогда его непременно заметят. Ну да, костёр, именно этим он сейчас и займётся, только сначала надо всё-таки посмотреть, куда же он попал.
Он решительно отвернулся от моря, чтобы осмотреть свои новые владения, и чуть не вскрикнул от неожиданности. Прямо перед ним стоял мальчик приблизительного одного с ним возраста и улыбался ему так, словно они расстались только вчера.
– Туземец, – пронеслось у него в голове, – хотя нет, туземцы же в плавках не ходят и вообще у них перья, татуировка, кольцо в носу. А вдруг это вовсе и не остров или, если и остров, то обитаемый, и здесь живут люди и есть телефон. И он ещё раз внимательно посмотрел на стоявшего перед ним мальчика. Чёрт, – испугался он, – а как же я с ним буду разговаривать, я ведь даже не знаю, на каком языке он говорит. И он попытался мысленно сложить в голове какую-нибудь фразу по-английски. Ну, что-то вроде: Would you be so kind to tell me the name of your country? И он ещё раз мысленно повторил её. Звучало вроде бы неплохо, немного по-идиотски, конечно, но что поделаешь. Но ему так и не пришлось проверить на практике свой английский, мальчик опередил его.
– Ну что, проснулся? – спросил туземец, – тогда побежали.
Мы начинаем печатать повесть Олега Виноградова «Остров», которую он написал для нашего журнала «Маленькая компания» (повесть публикуется в журнале, начиная с 53-54 номера).
Олег Виноградов
Рисунки Людмилы Дойченко (Киев, Украина) и Вероники Семеновой (Бруклин, Нью-Йорк)
Именно из таких обыкновенных голубоглазых мальчишек, одинаковых во всех сословиях, вырастали потом и зверство, и невежество, и покорность, а ведь в них, в детях, не было никаких следов и задатков этой гадости. Иногда он думал, как здорово было бы, если бы с планеты исчезли все люди старше десяти лет.
Братья Стругацкие «Трудно быть богом»
Телефон звонил так громко, что Женька услышал его ещё на лестнице. Мама с папой, подумал он и принялся шарить по карманам в поисках ключей, но они, как назло, куда-то запропастились. – Ну, вот, – огорчился Женька, – не успею. Теперь ждать до завтра. Хотя с чего это он вдруг взял, что это родители? Чего им звонить в это время, они же знают, когда он приходит из школы. У Женьки неожиданно кольнуло сердце: а если у них что-нибудь случилось? Он бросил с плеча сумку, дёрнул молнию и принялся лихорадочно шарить среди книг и тетрадей. Телефон за запертой дверью продолжал звонить так настойчиво и упрямо, словно кто-то на тонущем судне за тысячи километров отсюда отчаянно выстукивал сигнал СОС. Женька запаниковал. Он, наконец, нащупал ключи, открыл дверь и, бросив рюкзак в коридоре, подбежал, схватил трубку и почти крикнул в неё «Алло!», словно оттого, успеет ли он ответить, и вправду зависела чья-то жизнь.
– Жека, ты? – неуверенно спросили на том конце провода.
– Я, – еле слышно отозвался Женька и почувствовал, как у него ослабели колени. Он медленно опустился на пол, а в прижатой к уху трубке ликовал такой знакомый голос. – Женька, как здорово, что ты дома! Женька, это я, Димка.
Голос в трубке на секунду затих, но тут же снова зазвучал, на этот раз встревоженно, почти испуганно.
– Женька, ты здесь? Что с тобой? Это же я, Димка, ты что, не узнал?
Женька попытался ответить и не смог. Наконец ему удалось проглотить мешавший в горле комок, он облизал пересохшие губы и с трудом выдавил из себя:
– Узнал. – И вдруг почувствовал, что снова обрёл дар речи, будто самое трудное было произнести это первое слово. – Димка! – заорал он в трубку, – ты где, Димка? Что с тобой?
– Да расскажу я всё, только сначала скажи, сколько сейчас времени.
И все-таки жизнь постепенно налаживается. В субботу мы встретились в нашей студии с будущими актерами, маленькими и постарше, шумными и застенчивыми. Они разыгрывали этюды, читали стихи (кто помнил) и бегали по сцене среди старых декораций к спектаклю о Золушке. И так легко было представить, что это бегают по дикому-дикому лесу дикие пес, бык, лошадь и, конечно же, дикая кошка.
И мы стали думать о том, какие нам построить декорации и какую взять музыку и кто будет дикой кошкой, а кто диким человеком, и это и было началом нашей работы над новым спектаклем про кошку, которая ходила сама по себе, хотя наши актеры еще даже не подозревали об этом.
Сколько же это месяцев прошло с тех пор, как наши актеры сняли с себя шкуры и перья и напялили маски? Кажется, целая вечность. И вот пришла пора снова подниматься на сцену и из мальчика или девочки превращаться в лошадь, быка, собаку или дикую кошку. И от нашего вопля задрожит дикий-предикий лес и содрогнется даже дикий человек в своей пещере.
Вы уже догадались, что в этом сезоне мы в очередной раз будем работать над сказками Киплинга. Когда-то мы уже ставили эти сказки в нашем театре, и для юных актеров они стали обязательным пробным камнем, как «Конек-Горбунок» в Ленинградском ТЮЗе.
Интересно, что всякий раз когда я показываю новым детям спектакль предыдущей труппы, они заявляют: «Мы сыграем лучше!» И вы знаете, я уверен, что так и будет. Ведь вы сильны как дикий бык, трудолюбивы как дикая лошадь, храбры как дикий пес и самостоятельны как дикая кошка.
24 мая отмечается день славянской письменности и культуры. В нашей студии мы отметили этот день немного раньше, в воскресенье 19 мая, во время награждения победителей Одиннадцатой олимпиады по русскому.
По всему залу были развешаны картинки с буквами старославянского алфавита, дети должны были их правильно назвать и сказать, какой звук они передают. Все ребята побежали хватать буквы, но пока не все еще знали, какая буква как называется и какой звук передает. Нам есть над чем работать к будущему году. С днем кириллицы, друзья!
19 мая прошло награждение победителей Одиннадцатой олимпиады по русскому языку. Мы были очень рады снова увидеть тех детей, которые чуть больше месяца назад участвовали в олимпиаде, ведь всегда приятно видеть умные и любознательные лица. Хотя на этот раз дети пришли вовсе не на экзамен, некоторые наши приглашенные гости (особенно отличились в этом Гаврила Романович Державин и баба Яга) не могли удержаться и пристали к детям с разными заковыристыми вопросами, но дети (и родители) оказались молодцами. Общими усилиями им удалось найти ответы почти на все вопросы, и хорошо, что почти, потому что если на все, то это просто игра в поддавки получается, а не соревнование. Наши гости просили передать, что остались весьма довольны своим знакомством с племенем младым и доселе незнакомым, а матушка императрица любезно пообещала прибыть к нам на следующий год и всячески оказывать нам свое матерное попечение. Гаврила же Романович все еще раздумывает, кому передать свою цевницу, но мы очень надеемся, что в будущем году он все-таки сделает свой выбор. Ведь как это бывает — задремлет старый человек с дороги, и вдруг голос — яркий, чистый, и вот уже забегали всюду учителя и наставники — куда же он подевался этот кудрявый отрок или, может, девица с косичками…
Вот и закончился наш короткий лагерь для школьников из Success Academy, и наши леопарды, ежики и черепахи (они же благородные рыцари и прекрасные дамы) вернулись в свою школу. Нам было интересно с вашими детьми, и мы надеемся, что они тоже не скучали. А сейчас несколько зарисовок из жизни нашего лагеря.
Возвращаемся
в KidzHOME
после прогулки на детскую площадку,
набегавшиеся, нагулявшиеся, уставшие.
На последних метрах все прибавляют шагу
и, обгоняя друг друга, бегут к дверям,
чтобы побыстрее попить, отдохнуть и
отдышаться. Каким-то образом у двери
первым оказывается Костя. Но
он
не бежит, расталкивая
остальных, вверх по лестнице, а придерживает
дверь, чтобы всем было легче войти.
Кстати, подобное
случилось
у меня недавно
на занятиях
по драме. Детям нужно было, спасаясь от
медведя, пройти по тонкому мостику через
ручей. Пока
все бежали вперёд,
толкая друг друга, Мика оказался
первым на той стороне ручья и подавал
всем руку, чтобы никто не свалился в
воду. Я всегда говорю детям, что на наших
занятиях( и не только там) они не просто
мальчики и девочки, а каждый из них еще
и немножко посол своей семьи, и по тому,
как он держится, можно составить
впечатление о его «державе». Мы
надеемся на встречи еще со многими
чудесными маленькими послами.
В последний день лагеря мы сразились с обитавшим в замке призраком и победили его (правда, дети упорно называли его Бабой Ягой), а после победы устроили выборы короля, то есть, решали, кто из нас самый сильный, смелый и так далее. Я раздал детям бумажки, на которых они должны были написать имя того из них, кого они считают достойным королевского сана (нечто среднее между конклавом и ландстагом). Первый вопрос был «А можно написать свое собственное имя?» Конечно, можно, ведь у нас пока полная демократия. В результате каждый из детей получил ровно по одному голосу, и нам так и не удалось основать новую королевскую династию, что, может, и к лучшему – с этими королями сплошные проблемы. Мы никому не вручили корону, но «никто не ушел обиженный».
А сейчас мы готовимся ко второй смене – лагерю для детей из обычных школ. Постараемся, чтобы и им у нас понравилось. Информация о лагере находится здесь
И еще несколько
слов о нашей Олимпиаде, о той из ее
сторон, о которой обычно мало задумывается
родители.
Олимпиада –
это редкая возможность для ваших детей
увидеть других ребят, с которыми у них
есть общие интересы и, более того, общий
язык. Ведь всякий язык – это прежде всего
общение. Чем больше людей в окружении
человека говорят на нём, тем увереннее
чувствует себя и язык, и его носитель.
А в наших условиях возможность общения
на русском языке приобретает особое
значение. Поэтому так важно, чтобы дети
увидели друг друга и поняли, что на
свете существуют другие дети, которые
тоже говорят, читают, пишут и играют
(что для детей не менее важно) на русском
языке.
Как поётся в
песне про колобка из нашего спектакля:
У большинства наших судей за
время проведения Олимпиад выработались
свои привычки. Кому-то больше нравится
беседовать с детьми о будущей профессии
или любимой книге (комиссия по разговорной
речи), а кому-то, помогать детям найти
на карте Москву и Петербург и отличить
Хохлому от Гжели (комиссия по страноведению).
А я больше всего люблю быть в комиссии по чтению. Прежде всего из-за стихов, которые читают дети. Мне нравятся интересные дети, которые выбирают что-то необычное. Вот входит ребенок, сначала он читает приготовленный текст, отвечает на вопросы по содержанию, объясняет трудные слова, а потом мы спрашиваем его: “А какое стихотворение ты приготовил?” и он отвечает – Пушкина, Лермонтова, Есенина… А иногда — Коржавина, Высоцкого, Городницкого…
– Хорошо, прочти его нам.
И кто-то спрашивает: «А читать сидя или стоя?»
– Как хочешь, как тебе удобнее.
И происходит чудо. У ребенка светлеет лицо: видно, что он читает действительно свое любимое стихотворение и ему радостно его читать и этой радостью он делится с нами – и это замечательно, потому что стихи созданы, чтобы их читали, и непременно вслух, а иначе они не живут.
Прахом слова мои станут,
губ незнакомых не встретив;
их пробормочут те губы,
прежде чем пустят на ветер.